Josef Sudek фотографии (44 фото)

Разрешение картинок от 248x500px до 3072x2304px

Йозеф Судек (Josef Sudek) родился 17 марта 1896 года в городе Колин в Богемии на территории нынешней Чехии. В 14 лет он приехал в Прагу, выучился на переплетчика, некоторое время работал в небольшом городке Нимбурк в 45 километрах от Праги. К этому времени относятся его первые опыты с фотоаппаратом. Нельзя сказать, что фотография сразу захватила молодого человека, в то время он больше всего на свете увлекался музыкой. В 1914 году началась Первая мировая война и через год Йозефа призвали в армию. Потом были военные будни на итальянском фронте, вроде бы не очень опасное ранение в правую руку и страшная гангрена, приведшая в конечном итоге к ее ампутации.

Три года молодой человек провел в госпитале для ветеранов. В это время он возобновил свои занятия фотографией: «Затвор можно нажимать и одной рукой», – объяснял он свой выбор позднее. Поначалу он не думал об этом как о способе заработать на жизнь, просто ему была необходимо какое-нибудь занятие, которое помогло отвлечься от неутешительной реальности. А что может помочь лучше, чем приобщение к искусству? Позже он рисовал и даже пробовал свои силы в живописи, но в то время фотография казалась ему единственным доступным видом творческой деятельности. Думается, именно творчество помогало ему противостоять той физической, а еще более моральной боли, которая сопровождала его всю жизнь. Чтобы у читателя сложилось четкое представление насколько остро Йозеф Судек чувствовал свою «ущербность», приведу его воспоминания о поездке в Италию в 1926 году, через без малого 10 лет после ранения:

«Когда музыканты Чешской филармонии пригласили меня: "Йозеф, поедем с нами, мы отправляемся в Италию дать несколько концертов", я сказал себе: "Идиот, ты был здесь в Императорской армии, но не увидел красот этой прекрасной страны". И я поехал с ними на эту необычную экскурсию. В Милане нас очень тепло принимали, а затем мы поехали дальше, пока не приехали к тому месту (здесь и далее выделено мной – А.В.). Я сбежал с концерта; было темно, я заблудился, но я был должен его найти. В конечном итоге я нашел это место в полях покрытых утренним туманом, довольно далеко от города. Но моей руки там не было – только бедный фермерский домик стоял как прежде. Это в него меня занесли после ранения в правую руку. Они так и не смогли меня починить, долгие годы я скакал из госпиталя в госпиталь, был вынужден бросить профессию переплетчика.

Ребята из филармонии искали меня, даже полицию подключили, но – сам не знаю почему – я не мог заставить себя уехать. Только через два месяца я вернулся в Прагу. Они не укоряли меня, но с того времени я никуда не ездил и никогда не поеду. Что мне там искать, если того, что мне нужно все равно найти не возможно?»

В 1920 году Йозеф Судек вышел из госпиталя и сразу стал подыскивать себе новую работу. Ему предложили должность в конторе, но он отказался. Немного больше он склонялся к мысли об открытии торговой лавки, но быстро понял, что это не для него. В конце концов, молодой человек решил подзаработать, используя свое хобби – и вся его дальнейшая жизнь показала, что это было правильное решение.

В 1922 по 1924 год Судек учился в Государственном полиграфическом училище, фотографическим отделением которого руководил известный фотограф профессор Карел Новак. Большинство однокурсников Судека после окончания собирались работать в фотоателье, поэтому основное внимание уделялась фотопортрету, постановке света, выбору фона, подбору аксессуаров и многим другим, необходимым для коммерческого фотографа премудростям.

В 1920-е годы у Судека было два любимых сюжета: сначала его друзья-инвалиды из госпиталя для ветеранов, позднее реконструкция Собора Святого Вита в Праге. Время от времени он уезжал в свой родной город Колин и фотографировал парки. В 1921 году Судек вступил в «Чешский клуб фотолюбителей», где познакомился и подружился с Яромиром Функе, в то время только начинавшим свой путь к славе. Они оба – как и многие другие чешские фотографы того времени, включая легендарного Франтишека Дртикола – были сторонниками живописной или «пикториальной» фотографии. Большое влияние на молодых людей оказал американский фотограф чешского происхождения Драгомир Ружичка, приехавший в 1921 году в Прагу. Сейчас это имя практически забыто, но в 1920-х годах Ружичка был знаменитым фотографом, одним из основоположников Американского общества фотографов-пикториалистов.

Однако вскоре их взгляды на фотографию изменились – из сторонников пикториальной фотографии Судек и Функе превратились в ее ярых противников, приверженцев так называемой «чистой» или реалистической фотографии. Друзей исключают из «Клуба фотолюбителей» и в 1924 году они основывают «Чешское фотографическое общество», основной целью которого стала борьба за освобождения фотоискусства от подражания живописи.

С 1927 по 1936 год он работал на Издательский дом «Druzstevni Prace» специализируясь на репортажах, портретах и рекламе. Постепенно, пропуская через себя все авангардные течения времени, молодой фотограф начал вырабатывать свой собственный стиль. В 1928 году вышел в свет набор оригинальных (напечатанных автором) фотографий Судека тиражом около ста экземпляров – попробуйте представить себе сколько может стоить такой набор сегодня! В 1933 году состоялась его первая персональная выставка, в этом же году он принял участие в Международной выставке социальной фотографии.

В 1927 году Судек приобрел маленькое деревянное фотоателье с небольшим садиком, в котором жил и работал более 30 лет. История ателье так же необычна, как и жизнь его владельца. Оно было построено в конце XIX – начале XX века во дворе одного из домов в районе Мала Страна. Местоположение ателье было крайне невыгодным, что совсем не нравилось прежнему хозяину, но вполне подходило новому. И он доказал, что «не место красит человека, а человек место» – через пару десятилетий ателье Судека станет одной из основных достопримечательностей города. После смерти фотографа почитатели его таланта пытались отреставрировать здание и устроить в нем дом-музей, но не смогли найти денег. В середине 1980-х годов ателье сгорело, но уже в 2000 году было восстановлено.

Однако вернемся в довоенную Прагу. К середине 1930-х годов за Судеком утвердилась репутация не только ведущего фотографа Чехии, но и самого талантливого фотохудожника запечатлевшего красоту ее столицы. Любимым временем его фотоэкспедиций по родному городу были предвечерние сумерки, когда людей на улицах не много, а статуи и здания как будто оживают – или, по крайней мере, так ему казалось. «Я люблю наблюдать за жизнью объектов», – сказал он однажды в интервью, – «Они оживают, когда дети ложатся спать. Мне нравится рассказывать истории о жизни неодушевленных объектов».

Вскоре на пути между фотографом и любимым городом стала Вторая мировая война. В марте 1939 года Прагу оккупировали гитлеровские войска и о том, чтоб выйти на улицу с камерой не могло быть и речи – как будто вслед за рукой он потерял ноги! Но у него осталось ателье, да и удивительный дар художника никуда не делся. И мастерская на долгое время становится для Йозефа Судека не только собственно мастерской и домом, но и объектом съемки. Вскоре появились новые серии фотографий не уступающие предыдущим работам мастера, а где-то и превосходящие их. Может быть, самый знаменитый из созданных Судеком проектов – серия фотографий «Окно моей студии». Волшебный мир, даже два мира разделенных (а может быть соединенных) старой рамой с не очень прозрачным стеклом. Один из них – добрый и красивый, грустный и романтичный – принадлежал художнику, второй – всему остальному миру: доброму или злому, дружескому или враждебному. Работа над серией заняла 14 лет: он не оставил ее даже после войны, хотя и опять стал выходить на улицу, фотографировать Прагу или ландшафтные виды.

Сразу после войны Судек в поисках лаборанта дал объявление в газету. На него откликнулась только что освобожденная из концлагеря молодая женщина, которую звали Соня Буллати. Чуть более года она носила за фотографом камеру, ассистировала ему при печати и жадно слушала его «болтовню». Вскоре она эмигрировала в Америку, но переписка между учителем и ученицей (моя «уч-муч», как он ласково ее называл) не прекращалась до смерти фотографа. Соня оставила очень интересные воспоминания о Судеке.

«Помню, это было в какой-то романского стиля зале, глубоко под шпилем кафедрального собора», – вспоминала Соня Буллати, – «Темно было как в катакомбах, свет поступал только из маленького окошка, расположенного ниже уровня улицы в массивных средневековых стенах. Мы установили штатив и камеру, затем сели на пол и разговаривали. Неожиданно Судек вскочил на ноги – луч света пронзил темноту. Мы оба стали размахивать одеждой и поднимать горы пыли, чтобы по выражению Судека "увидеть свет". Мы, конечно, не случайно пришли на это место, он знал, что солнечные лучи попадают сюда два или три раза в году и ждал этого момента».

Судек не скрывал методов своей работы от друзей, учеников и журналистов, поэтому у нас имеется немало свидетельств того, как появлялись на свет фотографии мастера. Вот, например, рассказ фотографа Лудвика Барана об одной фото-прогулке. «(Судек) нацелил аппарат на выбранный мотив между шестью и семью часами вечера летом. Янда (Рудольф Янда, известный чешский фотограф – А.В.) знал продолжительность экспозиций Судека, которые длились около десяти минут, поэтому вместо ожидания отправился собирать чернику. Он вернулся через полчаса. Судек с Петером Гельбихом дебатировали о современном изобразительном искусстве – о Фиале и Шиме. Янда какое-то время слушал, затем припомнил, что пора возвращаться. Но Судек, лежа на мохе, ответил: Мы экспонируем. Эта фотография силезийского девственного леса (позже Судек показал ее Янде) имела мягкий свет марева, который нежно обмывал корни, пни и травы как волшебный полумрак; такой свет было бы тяжело запечатлеть другим способом. Создать снимок сделала возможным более чем получасовая экспозиция с максимально заслоненным объективом старого типа. Судек раскладывал экспозицию на несколько фаз и превращал, таким образом, атмосферу мотива в удивительную сенсацию света».

Снимая натюрморты в студии Судек не измерял экспозицию, точнее сказать измерял ее нетрадиционным способом. Мог во время экспозиции заварить и выпить стакан чая – кстати, хороший чай особенно жасминовый был его слабостью. Другой его слабостью была музыка – ее он использовал, когда чаю уже не хотелось: «Экспозиция – две стороны Вивальди». Наверно Судек – единственный фотограф, измерявший экспозицию временем необходимым на стакан чая или на прослушивание оперной арии!

В послевоенное время в Чешской республике, как и во всем мире (не только в социалистическом лагере – достаточно вспомнить печально знаменитую «охоту на ведьм» в США), начались гонения на деятелей культуры. В это непростое время студия Судека превратилась в своего рода «культурный оазис», в ней собирались фотографы, художники, писатели, музыканты – каждый четверг в студии проводились музыкальные вечера. Конечно, власти не могли не реагировать, хотя и напрямую нападать на знаменитого фотографа никто не осмеливался. По-прежнему издавались альбомы, проходили выставки, но зачастую они сопровождались жесткой критикой его «не отражающих современных реалий» фотографий. Тем не менее, работать ему не мешали – и этого для мастера было более чем достаточно.

Судек всю жизнь пользовался допотопными, тяжелыми и неуклюжими камерами. В 1940 году он увидел фотографию 30 * 40 сантиметров, напечатанную контактным способом, без увеличения. Высочайшее качество отпечатка, богатство полутонов потрясли фотографа, с тех пор камера формата 30 * 40 стала его основным инструментом, хотя пользовался он и другими – тоже не маленькими, например, панорамной камерой Кодак с негативами 10 * 30 сантиметров.

Про Судека говорили: «Если он не на концерте и не снимает где-нибудь в городе, значит, вы обнаружите его дома за печатью фотографий». Фотограф необычайно ответственно относился к печати, часами работая над каждым негативом. Многие исследователи пишут о том, что его отпечатки разительно отличались от негативов – при этом речь не идет о манипуляциях с изображением в современном смысле слова. Судек мог подправить несколько едва различимых нюансов, и средний негатив вдруг оказывался прекрасным отпечатком. Поневоле вспоминается Карл Брюллов: «Искусство начинается там, где начинается чуть-чуть» или Анри Картье-Брессон: «Я думаю, что между фотографами нет большой разницы, зато очень важны разницы маленькие». Тем не менее, утверждение, что фотографии Судека можно смотреть только в авторской печати мне кажется большим преувеличением – большинство почитателей его таланта знакомятся с ними на страницах альбомов и журналов, а то и в монографиях с весьма сомнительным качеством печати или – страшно сказать – рассматривая их на экране монитора.

И это преувеличение не так уж безобидно, оно позволяет делать весьма неожиданные выводы. Например, Александр Лапин в книге «Фотография как» писал о Судеке как о фотографе, уделяющем особое внимание фотографической выразительности, под которой он понимал точность в передаче мельчайших деталей и фактур, объемность изображения, некоторые другие характеристики достигаемые в основном при печати. По аналогии с живописностью в изобразительном искусстве он предложил называть эти качества «фотографичностью». «Яркий пример подобной фотографии – творчество таких великих мастеров как Ансел Адамс …, а также Йозеф Судек. Их фотографии поражают, это настоящие образцы фотографического искусства, если в двух последних словах выделить "фотографическое". Если же ключевое слово в этом сочетании "искусство" в традиционном его понимании, то, конечно, искусство немыслимо без формотворчества». Несмотря на обилие высокопарных слов («великие мастера», «их фотографии поражают» «настоящие образцы фотографического искусства») основная идея этого заявления сводится к тому, что Йозеф Судек (как и Ансел Адамс) более ремесленник, чем художник, может быть и мастер печати, но к формотворчеству не способный.

Я не собираюсь оспаривать утверждения Лапина по существу – конечно, композиционное решение снимка намного важнее лабораторных ухищрений печатника, хотя и они могут сыграть решающую роль (здесь стоит опять вспомнить про «чуть-чуть» и про «маленькие разницы»). Я просто еще раз напомню читателю свое утверждение, что в фотографиях Судека печать играет хоть и важную, но вспомогательную роль, уж никак не более значительную, чем композиционное решение, достигаемое тем самым «формотворчеством».

В 1956 году вышла в свет иллюстрированная книга о творчестве Судека, которая принесла ему финансовую независимость. Но он не ушел «почивать на лаврах», напротив, с еще большим усердием ударился в творчество: «Теперь денег хватит, можно начинать работать», – сказал он сестре. Или, может быть, это легенда? Во всяком случае, внешне в его жизни мало что изменилось, он по-прежнему жил более чем скромно и очень много работал. Он прожил еще около 20 лет, в течение которых вышли в свет несколько фотоальбомов мастера, состоялось множество выставок – как на родине, так и далеко за ее пределами. В 1961 году в Праге прошла выставка «Йозеф Судек в изобразительном искусстве», на которой экспонировалось более ста изображений мастера – от карандашных рисунков до скульптурных портретов. Судек – может быть единственный в мире фотограф, удостоенный подобной чести.