Бодаревский Николай Корнилович (1850-1921) (83 работ)

Разрешение картинок от 187x231px до 2082x2722px



Потомок старинного рода молдавских господарей Чегодар-Бодарескул, Николай родился 12 ноября 1850 года в Одессе, в семье титулярного советника. Свое первое художественное образование он получил в Одесской рисовальной школе Общества поощрения изящных искусств.

В 1869 году он поступил в Императорскую Академию художеств, где учился у Т.Т. Неффа, П.М. Шамшина, В.П. Верещагина. В 1871 году успехи Николая были отмечены четырьмя серебряными медалями, двумя малыми и двумя большими, за рисунки и этюды с натуры. В 1873 году он удостоился двух золотых медалей за картину "Давид играет на гуслях перед Саулом", а в 1875-м получил звание классного художника 1-й степени по исторической живописи за программу "Апостол Павел объясняет догматы веры перед царем Агриппой".

Как художника, более всего тяготевшего к академизму, но использовавшего внешние приемы других современных направлений русской живописи, например, таких, как «модерн», характеризуют Бодаревского его работы для храма Воскресения Христова. По его 16 картонам были выполнены мозаики: «Св. Владимир» и «Св. Мария Магдалина» (северный малый иконостас), а также «Св. царица Александра» и «Св. Николай Чудотворец» (малый южный иконостас), «Богоматерь с двумя ангелами», «Архидиакон Лаврентий», «Господь Эммануил», «Св. архидиакон Стефан», двух серафимов и четырех архангелов; для пилонов западной части храма — «Предательство Иуды» и «Христос перед Пилатом».

1908 год принес Бодаревскому звание академика, а в 1913-м состоялась его персональная выставка в Петербурге. С 1884 года он участвует в выставках Товарищества передвижных выставок, ежегодно экспонируя портреты и бытовые картины. И по характеру реалистической живописи, и по жанровым приоритетам его можно отнести к «поздним» передвижникам, художникам, разрабатывающим традиционные темы и сюжеты передвижников, но без прежней широты социального обобщения и эмоционального накала.

Он участвовал и в академических выставках с полотнами религиозного содержания. Но известность ему принесла портретная живопись. Портреты Бодаревского отличались большим сходством с моделью, цветовой гармонией и свободной манерой письма, что искупало отсутствие глубокой психологической характеристики. Именно эти качества живописи Бодаревского и привлекали заказчиков.

Публикации о художнике содержались в основном в прессе его времени. Ни монографий, ни альбомов, посвященных его творчеству, нет, хотя Бодаревский участвовал в передвижных выставках начиная с 1880 года, и на каждой представлял от трех до десяти картин.

В галерее П.М.Третьякова при жизни собирателя находилась только одна работа Бодаревского — "Старый рыбак" 1883 года. Позднее, в 1963 и 1978 годах, галерее были переданы в дар еще два произведения: портрет сестры художника, Елены Корнилиевны, 1879 года, и Ольги Федоровны Бурышкиной 1897 года.

В Русском музее находилось полотно 1887 года "Свадьба на Украине", поступившее в 1901 году от автора. Несмотря на одаренность и безусловное владение художественным мастерством, Бодаревский не вошел в число художников, оставивших заметный след в русском искусстве. Прижизненная популярность Бодаревского-портретиста, его стремление быть модным художником обернулись позднее почти полным забвением.

Его современники оставили несколько ярких характеристик художника. Одна из них принадлежит старшей дочери Павла Михайловича Третьякова, Вере, за которой Бодаревский безуспешно ухаживал в течение нескольких лет: "Вспоминая о Николае Корнилиевиче Бодаревском через целое полустолетие, перевидав за мою долгую жизнь бесчисленное множество людей разных типов и национальностей, должна сказать, что не встречала человека "объективно" более красивого по чистоте линий и тонкости раскраски его скульптурного облика. Он был высок ростом, движения его были пластичны. Борода и волнистые волосы, зачесанные назад, были русые, с золотистым оттенком, черты лица правильны, нос, в профиль чуть-чуть срезанный вверх, не был лишен оригинальности; глаза светло-карие, тоже золотистого оттенка, были своеобразного разреза, цвет лица светло-терракотово-золотистый. Все былo в гармонии. Не было ни слащавости, ни банальности. Легко было его себе представить рыцарем, в латах, из какой-нибудь средневековой легенды. Чувствовалось в нем глубокое сознание неотразимости своей красоты. Он брал ее как неотъемлемое и само собой понятное, а потому держал себя скромно. Одевался со вкусом, в гармонии со своей внешностью, все казалось сросшимся с ним самим".